— Как у вас сейчас с принятием себя, по вашим собственным оценкам?
— С принятием себя у меня уже давно всё нормально, я уже взрослая девочка. Я понимаю, что бывают разные ситуации: к примеру, месяц назад я пришла к своему идеальному телу, потом уехала на Миконос и вернулась плюс восемь кг. Я задавала себе вопрос: принимаю ли я себя такой? И знаете, я поняла, что принимаю. Конечно, стало чуть сложнее влезать в джинсы, но я нашла и учусь искать какие-то положительные аспекты.
— Можно ли сказать, что ваш путь к тому, чтобы полюбить себя, был тернистым? Или это был естественный, бесконфликтный процесс?
— Если вы мне сейчас скажете: «Аня, какая вы красивая женщина!» я скажу вам «спасибо», а еще некоторое время назад я бы ответила: «Ну что вы, прекратите!». Одно время мне это достаточно часто это говорили, а я сомневалась, что это правда. Да, я была самой страшненькой в школе, абсолютно ненужной, и я знаю это чувство. Я преодолела все фазы такого состояния: от самой страшненькой до самой красивенькой.
Я могу сейчас вам сказать, что ни одна из этих фаз не влияет на успех женщины у мужчин, на успех женщины в жизни. Начинать нужно всегда с мыслей, с головы и только оттуда. Я видела столько невероятно красивых женщин, которые сомневаются в себе, и именно эта неуверенность вела к полной катастрофе.
— Как этот период период неуверенности в себе закончился и с чем был связан?
— Был момент, когда я то поправлялась, то худела. Однажды меня сфотографировали, когда я только познакомилась со своим будущим мужем. Накануне я поехала с детьми на отдых в Турцию, мы были в гостинице, где было достаточно многолюдно. Я бегала за детьми, к кому-то из них наклонилась, и в этот момент меня сфотографировали. Этот снимок разлетелся по сети, все стали обсуждать, что я некрасивая, толстая, с целлюлитом и совершенно не такая как на картинке.
Это обсуждали все — были сотни статей, и все это совпало с периодом знакомства с Янисом. Я помню, как «добрые женщины» присылали ему эти фото и говорили: «Вот смотри, какая она у тебя страшная». В такой момент ты волей-неволей начинаешь сомневаться в себе и замыкаешься. Одно дело, когда тебя обсуждают три женщины, а другое – три миллиона.
Я не говорю, что в тот момент я выглядела потрясающе. Каждая девочка знает, что любая фотография зависит от света и позы: можно показаться худее, если выбрать выгодный ракурс, можно наложить фильтр. Я давно себя не фотошоплю как-то сильно, я считаю это глупостями. В прямых эфирах в Инстаграме меня можно увидеть естественной, настоящей. Все давно научились пользоваться приложениями, ими никого не удивишь, но элементарная обработка фото все же необходима, хотя бы для того, чтобы поправить цвет и убрать какие-то мелочи. Недавно мы искали того, кто нам будет помогать с обработкой, и мне прислали фото, на котором не я, а, как я люблю говорить, «какая-то хорошо сохранившаяся женщина 88 лет».
— Какую роль в неуверенности в себе, по-вашему, играют хейтеры?
— По поводу людей, которые говорят или пишут неприятные вещи: достаточно долго я была очень травмирована всей этой историей, во мне до сих пор лежат осколки чужих мнений. Раньше я думала, что недостаточно хороша, недостаточно худа или что-то еще. Сейчас мне абсолютно все равно. Я поняла главное – люди пишут о себе. Мне очень помогла фраза: «Когда люди видят недостатки другого человека, они видят свои недостатки». Они понимают, о чем пишут, а значит уже знакомы с этим. К примеру, когда говорят, что ты старая, значит, они уже понимают, что такое старость, боятся ее. Эти люди почему-то накидывают свои комплексы на меня. Но жизнь других людей меня совершенно не касается. Я не знаю, как они живут, а они не знают о моей жизни. Есть некая иллюзия – люди смотрят соцсети и думают, что знают все о твоей жизни. Но это не так.
— Помните свои первые эмоции от негативных комментариев в Инстаграм? Как вы относитесь к ним сейчас?
— Свои первые эмоции я, конечно, уже не помню, это было очень давно. Помню, что было больно и обидно. Я все время думаю, почему люди стали в какой-то момент ходить и раскидываться суждениями, комментариями. Для меня допустимо написать под чьим-то постом только что-то приятное и сделать комплимент. Я же не буду идти по улице и кричать незнакомому человеку, что он некрасиво накрасился или оделся — это совершенно неприемлемо. Есть тип людей, который обсуждает и хейтит, но они не относятся к тем людям, с которыми я бы хотела иметь дело.
— У всех селебрити есть свои рецепты борьбы с хейтерами и кибербуллингом. Какие есть у вас и какие из них, по-вашему, подойдут обычному человеку без «звездного» статуса?
— Однажды я полностью закрыла комментарии: если честно, буду периодически практиковать такой детокс. Мне кажется, что вообще всем девочкам иногда полезно пользоваться этой функцией, так как Инстаграм помогает нам бороться с хейтом.
Однажды произошла одна ситуация: я высказала свою позицию о воспитании детей. Я считаю, что в 18 лет дети должны жить собственной жизнью, вылетать из гнезда. С этим мнением согласны многие мудрые люди. Это мой опыт: я в 16 лет уже зарабатывала сама. Поэтому я и написала, пошутила, что в 18 лет моя дочь будет жить своей жизнью, зарабатывать себе на жизнь. Один из порталов сделал об этом заметку, как я выгоняю дочь, после этого поста было 500 комментариев. Я прихожу, а дочь в слезах: «Мамочка, почему они пишут? Почему говорят о моем умершем папе?». То есть у людей есть какое-то странное чувство свободы, они считают, что можно писать гадости про ребенка, который не является публичным человеком и не выбирал такую жизнь. Писать про человека, которого уже нет, пытаясь рассказать обо мне. Конечно, я объяснила Алине, попросила ее не обращать внимание, не читать, что пишут в сети.
Также я считаю, что не нужно искать зло – ищите добро. У нас всегда есть выбор: почитать книгу или провести время в интернете в поисках новостей. Я, например, отписалась практически от всех телеграм-каналов, которые пишут о звездах, потому что хотя бы раз в неделю я вижу там какие-то новости о себе. Наверное, я не отношусь к тем звездам, которых травят, но я знаю, как это тяжело, я знаю, через что проходят девочки, и это ужасно.
— Сталкивались ли вы на личном примере, примере детей или детей знакомых с буллингом в школе? Как по-вашему, есть ли связь между агрессией в школе и «анонимной» агрессией в соцсетях?
— По поводу агрессии в школе я абсолютно уверена, что все идет из семей и все идет от родителей. Сейчас совершенно дикая ситуация произошла со Стасом Пьехой, когда взрослая женщина накинулась на маленького ребенка. Мне ясно, что это не первый случай, что дело не в ребенке, что человек был уже на взводе, и эта агрессия могла выплеснуться где угодно. Мы все должны следить за собой, за своей семьей, обращать внимание, когда человек чем-то расстроен, потому что от этого расстройства до каких-то неправильных поступков и агрессии очень маленький шаг. Или ситуация с женщиной, выгонявшей особенных детей с площадки. Женщинам сейчас сложно. И нам особенно нужна поддержка.
Все начинается с семьи. Взрослые не должны доводить до такого состояния, когда дети оказываются заложниками ситуации. Дети не рождаются ни хорошими, ни плохими, они рождаются практически одинаковыми – просят молока и любви мамы.
— Дайте совет тем, кто вдруг понял, что хейтер — это он сам.
— Я думаю, что нужно полюбить себя, как бы сейчас это не считалось из разряда «статуса ВКонтакте». Хейтер ищет недостатки и находит их в других. Это означает, что он абсолютно не любит себя или в этом моменте у него есть раны. Я, например, четко отличаю для себя, когда вижу чью-то страницу и понимаю, что эта девочка меня бесит. Я не ангел, я это вижу и понимаю. Есть же положительная энергия, которую вызывает фотография, а есть что-то, что задевает. Я задаю себе вопрос: «Почему так происходит? Что есть в этом человеке, чего нет у меня? Что я хочу иметь?». У меня так мозг работает, мне кажется, что я из-за этого злюсь. Я говорю с собой, провожу с собой беседу, понимаю, что есть у этого человека. Я расписываю план, как этого достичь, понимаю, что это возможно, и работаю над собой. Тем самым я благодарю человека, который подсветил мне эту проблему. Но я, например, отписываюсь от этого человека сразу же – иначе это мучение, а я на это идти не могу.
